сфоткано в темной комнате на старый утюг, так как я не ожидала что это вообще кому-то будет интересно хдд
плюс три
чтоооо это
да это же Хогвартс ау мать твою
больше всего меня удивило это к первой выложенной работке
боп
никогда в жизни так много сразу не вылезало
потому что обычно на мои работы набирается максимум три лайка
о сокровищах -
давно палила дневник некромантдолгулдура, но тайно
а последние посты вызывают желание нескончаемо ребложить и кидать сирца в коменты
там прекрасно всё и уже где-то на третьей странице я чувствую себя фангерлящей девочкой
космос ★
и, наконец, самое прекрасное и можно сказать, первое что я читала по этому фэндому.
заставляю себя не рисовать иллюстрации и по этой красоте чтобы не чувствовать себя предателем окончательно)
★★★
10.01.2016 в 14:07
Пишет Мультифандомный Шлю(х)з:"Пустота", миди, Кайлакс, R
Название: Пустота
Автор: Мультифандомный Шлю(х)з
Бета: не бечено
Размер: миди, 7000+ слов
Канон: Звездные войны 7: Пробуждение Силы
Пейринг/Персонажи: Генерал Хакс, Кайло Рен, второстепенные герои
Категория: слэш
Жанр: драма, психология, АУ по отношению к будущем фильму, местами - ЮСТ
Рейтинг: R
Краткое содержание:
Кайло ощущает пустоту. Ненавидит ее, борется с ней, сбегает.
Хакс ощущает пустоту. И не отводит взгляд.
Ее нужно заполнить, изжить, выжечь. Разделить ее с кем-то.
Не сломать волю и не сломаться самому.
Примечание/Предупреждения:
1. Плохо помню и местами извращаю канон
2. Брейнфакинг! Во всех смыслах
3. Эксперименты со временем во славу Нолана
4. Не бечено, горю, как могу
5. Герои принадлежат Диснею, Лукасу и Первому Ордену, сюжет - кажется, мне
6. Попытка сделать ЮСТ
читать дальше
Сейчас
Здесь все неправильное. Даже этот туман – слишком мертвенно-белый, слишком липкий, слишком его много, и с каждой секундой все больше. Поднимается от земли, впитывается в горький воздух, тянет из него черную гарь близкого пожара, но все равно. Слишком мертвенно-белый. Слишком похож на кости, сухие лохмы, рваные жилы.
Хакс цепляется за эту мысль. За неправильность. Этого достаточно, чтобы подняться с земли, зажать глубокую рану на боку и двинуться в сторону, которую указывает маячок на рукаве брони. Равнодушный синий луч хочет увести его отсюда, нужно просто следовать за сигналом.
И держаться на поверхности высыхающего, обескровленного сознания.
Убраться с этой планеты.
Нужно думать, чтобы не терять сознание, но вот нога скользит по болотной грязи, и туман хватает его крючковатыми пальцами, впитывается в дыхание, горчит, тянет в серую муть от неровной тропинки. В стоячей воде бочага Хакс видит небо, видит себя, видит проступающую сквозь пальцы кровь. А потом сознание затухает перед вспышкой какой-то другой мысли, и она ярче боли, усталости и ледяной ярости провала.
«Я жив» – думает Хакс, собирает всего себя в эту мысль, вокруг этой мысли, чтобы вырваться из болота и добраться до спасательного шаттла.
Если сосредоточиться на чем-то, идти не так тяжело, и кровь почти не стучит в висках. Поэтому Хакс собирает свою память о последних месяцах и днях, выбирая самые яркие моменты.
Маячок ведет в сторону от болота, от пожара, от места боя, от места поражения. Черная броня, глянцевая кровь, тоже черная, тяжелый хищный туман.
Первое воспоминание вспыхивает звездно-синей стрелкой маяка.
***
Обратный отсчет: Полтора месяца до
В такие минуты Хакс мысленно считал до трех. Он на многое шел, чтобы огромная сложная боевая система Ордена работала безукоризненно, как и полагается сильному, лишенному изъянов механизму. Шел на все, включая конфронтацию.
Он допускал открытое противостояние до тех пор, пока его аргументы не будут учтены, а меры приняты.
Предпочитал личное участие в разработке большинства операций, включая самые мелкие на рубежах.
И работал напрямую с военной разведкой.
– Я бы предпочел видеть такие цифры в статистке потерь противника, – сказал Хакс, борясь и побеждая желание устало коснуться левого виска. – Это важная часть в стратегии ведения войны.
Кайло Рен смотрел прямо, никак на его слова не реагируя, и Хакс продолжил.
– Превосходство потерь противника над нашими – половина успеха, магистр. Я бы хотел узнать, как целям Ордена послужит гибель двух дивизий штурмовиков.
– Это было мое решение, – ответил Рен, с видимым усилием переводя взгляд из пустоты за спиной Хакса на его лицо.
Продолжения не последовало.
Паузы. Именно эти паузы раздражали больше всего, мелкие, дробные, казалось, они под кожу лезли и мелким песком оседали в левом виске.
– Ваше решение? – Медленно уточнил Хакс. – Вы решили помочь повстанцам выиграть войну?
Лежащий на сгибе локтя шлем Рена дрогнул, а потом воздух пошел рябью и так же неожиданно замер. Желваки на бледном длинном лице успокоились мгновением позже.
– Хотите обсудить мое отношение к повстанцам, – констатировал Рен, первый раз за беседу пропуская дробь паузы, нарушая ритм. – Я могу прямо сейчас сказать, что перешел на сторону Света и лично веду подрывную работу в Ордене. Ведь все Ваши подозрения, генерал – и не только Ваши, увы – сводятся к ожиданию, когда же перебежчик и предатель Кайло Рен снова сменит баррикады. Мое признание очень расстроит Сноука. Еще бы, третий раз за месяц я оказываюсь врагом Ордена, правда, в этот раз лично.
Хакс сжал пальцы и снова посчитал до трех. Он догадывался, к чему ведет беседа.
– Ведь первые два раза о моей измене становилось известно заочно, – продолжал Рен, мягко, чуть растягивая слова. – Храбрые и внимательные доносчики чуть ли не лично присутствовали при моем переходе на сторону врага. Я поклялся в вечной верности Свету на фамильном мече и повел на смерть очередных штурмовиков. – Голос его внезапно изменился, стал резче. – Поговорим о доносчиках, которые, рискуя головами, прорываются на личную беседу к Сноуку? К счастью, голов они лишаются почти сразу. Лидер не сомневается в том, что я служу Ордену.
Рен помедлил немного и отложил шлем в сторону, а потом впился взглядом в левый висок Хакса, словно сам по себе тот болел недостаточно.
– Погибшие штурмовики – моя вина и моя проблема, генерал Хакс. Мы почти дошли до информатора повстанцев, но разведчик, кого я допрашивал перед штурмом базы, не знал о заградительных минах. Возможно, их установили после его исчезновения. Отряд попал в заграждение, но информатора мы взяли. Потери – обычное дело, и на войне не до статистики.
Теперь была очередь Хакса разбить беседу паузой, она потребовалась для того, чтобы сбросить онемение с левой руки и снова проигнорировать боль в виске.
– Разведка, магистр Рен. Если идти на штурм укрытия с разведкой, можно сэкономить наши силы, – слева зрение заполнилось каким-то темным пятном, но не было и мысли о тревоге, – надеюсь, впредь Вы будете менее расточительны.
Рен вдруг шагнул вперед, как раз вовремя, чтобы подхватить качнувшегося Хакса. Темнота перед глазами оставила только контуры. А в голове вообще ничего не оставила.
– Хакс? – глухо позвали его откуда-то, а потом голос отвлекся, обратился в пустоту. – Общая сеть! Отряд медиков в командный отсек, генерал Хакс в опасности.
Внезапно чья-то рука коснулась левой половины головы, отчего та загорелась жуткой болью, которая стекла по шее вниз, к позвоночнику, вцепилась в ребра. И неожиданно исчезла, стало немного легче. Боль еще была, но словно ушедшая за границы его восприятия.
– Хакс, тебя отравили, – сообщил Рен, но голос его звучал где-то в голове. – Сильный нервно-эмпатический яд, срабатывает на эмоциональную реакцию… И на что они рассчитывали, выбирая жертвой тебя? На накопительный эффект?
– Откуда ты знаешь? – спросил Хакс, вернее, спросил бы, если бы левая половина лица его слушала, но Рен понял.
– Ну, я же перебежчик, это наверняка моя работа.
– Откуда… ты знаешь, как помочь? – Хакс сосчитал до трех, отчего стало немного лучше и мысли прояснились.
– Я использую Силу. И сейчас я в твоем сознании, удерживаю его в состоянии покоя – чем слабее биохимия мозга, тем хуже действует яд. Ну, или примерно так, все-таки яды – не совсем моя тема, прочитал пару трактатов. Просто не думай ни о чем. Медики сейчас прибудут.
– Рен, – боль опять дернула раскаленной нитью, когда он заговорил, медики уже входили в отсек. – Рен, я часто бываю не согласен с вашими методами, мне не всегда нравится ваша работа, я всегда жду срыва ваших операций.
– О, не стоит благодарности, генерал Хакс.
– Но я не одобряю, и никогда не одобрю доносы и подозрения в ваш адрес, магистр. Если бы я сомневался в вас, сказал бы это в лицо. Я знаю, какой мощью вы владеете, но я бы все равно сказал.
Глухие удары боли почти прекратились, словно кто-то поставил щит между сознанием и ядом. Разум прояснился достаточно, чтобы оценить ситуацию. Медики быстро и аккуратно разбирали оборудование, пока Хакс стоял рядом со своим столом, только неровно, подавшись в сторону. От падения удерживал Рен – левой рукой – за плечо, и правой – касаясь виска, запутавшись пальцами в его волосах. Перед тем, как ледяная инъекция в основание шеи выключила сознание, Хакс смог сфокусировать взгляд на лице Кайло, а потом стало очень темно.
Он очнулся через день.
***
Сейчас
Он приходит в себя, ему кажется, что этот день не закончится. Воспоминание завершается, и минувшая боль яда кажется Хаксу чем-то из далекого прошлого, словно его от отравления отделяют не месяцы, а десятилетия.
Отравление, поиск и казнь предателя из секретарского аппарата, полная замена вентиляционной системы кабинета. Присутствие на допросе, который проводит Рен. Пугающе спокойный Рен, разбирающий чужое сознание по камню, хотя раньше предпочитал просто с корнем вырывать нужную информацию.
Хакс успевает додумать последние штрихи воспоминания и медленно оседает на траву. Синяя стрелка маячка кажется застывшей.
«Я жив». А потом он снова отключается.
Сейчас
Кайло открывает глаза. Правый не видит, но привычка осталась. Хакс обычно считает до трех, Рену бы не помешало досчитать до трехсот. Тысяч. Миллионов. Если это поможет взять себя в руки и снова слушать Силу, растворяться в ней, заменять себя ею. Закрывает глаза. Темнота светится синим.
***
Обратный отсчет: Полтора месяца до
Медитация никогда не расставляла все по порядку, хотя должна была, и Кайло раз за разом отправлял свой разум в глубину, снова и снова видел свои поступки, пытаться дать им верную оценку. Мало что из сделанного он считал ошибками. Ошибка была одна, но ее Кайло все равно совершил бы. Следствие. Безжалостное следствие из причины.
Он всегда боялся потерять контроль над Силой. Над той мощью, которая спала в его крови, и не всегда желала просыпаться по его воле. Но самым страшным кошмаром была не утрата контроля, а молчание. Кайло боялся, что однажды Сила просто не отзовется в нем, и пустота, только пустота останется.
Он боялся этого еще тогда, когда был Беном.
Джедай должен. И должен. А еще должен. Ненавистная учеба.
Главное, что признавал Кайло за собой в качестве долга, главное, что так тяжело ему давалось – целостность.
Ему казалось, что он ощущает границу между собой и Силой прямо внутри себя, и это было неправильно, следовало смешаться, сродниться, стереть грани.
Ему казалось – в самые темные часы – что это Сила взяла себе имя и звание Кайло Рен, а он, чтобы не расколоться окончательно, согласился.
Ему казалось, что выбирать самому – вот истинный смысл. Куда направить Силу, какой дорогой идти.
Ему казалось, что кто-то постоянно будет стоять у него за плечом, руководя и подсказывая.
Поэтому он решил, что сам выберет руководство, чей авторитет признает, и цель, которую достигнет. Это стало первым серьезным шагом на пути выравнивания, баланса, нераздельности себя на две сущности. Не было больше Бена и его самовольной Силы. Был Кайло Рен.
Он все еще не любил себя, как может не любить тот, чьи сомнения постоянно охотятся на разум. Он не был уверен, что настолько силен, насколько от него ждет Орден – но оказывался даже сильнее ожидаемого. Иссушающими, тяжелыми казались ему поражения, любые, от учебного боя до проигранного спора.
Но Вселенная никак не хотела способствовать его балансу.
Иначе на его пути не появился генерал Хакс.
Этот человек, кажется, даже не задумывался о балансе. Он был им.
Не задумывался о самоконтроле. Не терялся во внутренних границах.
И не боялся.
Это качество казалось таким простым. Рен не был трусом – никогда, потому что сквозь все свои страхи шел, не склоняя голову, даже если путь вел в никуда. Победа над страхами – любой ценой, вообще любой – была его началом. Кайло вырос из того, что смог переступить. Поэтому ему почти физически больно было смотреть на человека, который страха не испытывал. Наверное, страхи испытывали на прочность Хакса, но сдавались.
Лишенный Силы, но наделенный полным внутренним и внешним контролем, на все учебные задания и боевые операции Кайло он смотрел… оценивающе. Без удивления, интереса и уж тем более страха. Он словно выставлял оценки за качество, которое мог наблюдать, обезличенно и холодно.
Кайло не мог понимал, каким образом может существовать такой разум.
Поэтому два месяца назад он аккуратно влез в сознание Хакса. Не в память или ощущения – не хватало только подсматривать – не за Хаксом – в восприятие мира.
Ледяная привычка разбирать происходящее на «личное» и «важное».
Способность мгновенно оценить ситуацию в Ордене и для Ордена.
Многолетний талант выстроить свои действия в порядке и держаться его.
Умение подбирать аргументы и держаться в споре до последнего.
По сути, генерал Хакс стал вторым серьезным шагом на пути выравнивания, баланса, нераздельности себя на две сущности. Проблема заключалась в том, что Кайло не мог решить: это был шаг вперед или, все-таки, назад?
Та часть личности, которую Кайло когда-то позволил себе изучать, наверняка отражала всего остального генерала. Острые грани и прямые линии вместо смутных изгибов внутренних границ. Кайло не хотел быть похожим на Хакса.
Кайло хотел понять Хакса. Он думал, что внимательное наблюдение за балансом приведет к балансу, единству и самоконтролю.
Он ошибался.
Этот способ помог бы ему, если бы он заглянул в механизм. Но Кайло заглянул в личность.
Он знал, что Хакс считает до трех, чтобы снова и снова держать себя под контролем.
Он знал, какую схему аргументации выберет генерал в споре.
Кайло знал, что начинает подстраиваться под его стиль.
То ли поймать Хакса на счете между «два» и «три». То ли сломать систему аргументов и посмотреть, что выйдет. Хакс пророс в нем, зацепился острыми гранями, и Кайло сам пустил его, сам выбрал этот путь.
И он запретил себе читать разум Хакса. Более глубокое вторжение в сознание не скроешь так, как получалось прятать следы своих первых поверхностных поисков.
Медитация снова провалилась, и знакомый голос бесстрастно выставил оценку за проваленное упражнение. Два из десяти, и было бы, о чем спорить.
***
Обратный отсчет: Две недели до
Кайло стоял на плацу рядом с генералом и смотрел на открытое пространство. Сила нервно потрескивала, шла искрами в крови, тянулась к действиям. Найти врагов. Победить. Торжествовать. Добиться признания своей мощи. Услышать это еще раз. «Если бы я сомневался в вас, я бы сказал это в лицо». Не позволить сомневаться в себе.
Кайло на мгновение закрыл глаза, когда одно из трех солнц планеты выглянуло из-за рассветных туч. Попытался в этой короткой темноте унять бешеный ток крови, требующий действий прямо сейчас.
Генерал Хакс стоял в пол-оборота к солнечному свету, и лучи, падая слева, подчеркивали еще не сошедшую болезненную бледность после недавнего покушения.
Белый.
Белый.
Золотой.
Слишком ярко, слишком подсвечено было его лицо, слишком черна форма. Слишком хотелось заглянуть дальше, как тогда, месяц назад, когда Кайло спасал Хакса от отравления.
Заглянуть и спросить: «Как ты это делаешь?»
И сказать: «Посмотри на меня, оцени меня, я больше не могу быть безликим оружием. Мне нужно, чтобы кто-то это увидел. Мне нужно, чтобы кто-то это понял, потому что я устал, Хакс. И я боюсь это признать».
Кайло удержал Силу в тот момент, когда она протуберанцами рванула наружу, невидимая, но осязаемая. Развернулся и ушел так быстро, как мог, лишь бы оказаться подальше.
Можно вытаскивать память на допросах. Можно внушать страх, или боль, или смирение. Нельзя прийти в голову Хакса и заставить посмотреть на него, Кайло. Кайло, который прошел путь от испуганного Силой Бена до скрытого маской рыцаря Рен огромной мощи.
И который зверски, пугающе сильно устал. Который вымотан самим собой, там, в душе, даже если о ней и думать нельзя. Которому нужно, чтобы кто-то видел: даже такой, треснувший, расколовшийся, уставший, Кайло силен, потому что может себя контролировать. Которому нужно, чтобы все это увидел Хакс.
Кайло разнес вдребезги целый ряд мишеней. Одну за другой, методично и неотвратимо превращая в пыль.
Если Хакс когда-нибудь увидит Кайло за его маской – за всеми масками – он сделает это сам. Потому что если кто-то и может не испугаться, то именно Хакс.
***
Сейчас
Кайло ощущает колебание Силы. Почти на грани рассудка, так далеко, что проще принять ее за игру воображения. И все же.
Глава 3. Серое
Сейчас
Хакс снова вытягивает себя из забытья, снова поднимается на ноги. Сознание будет работать, если задать ему привычный ритм. Анализировать. Помнить.
Чтобы осознать масштаб поражения, нужно вытащить из памяти все улики, совпадения, мелькавшие в сознании догадки. Особенно теперь, когда ему известна основная причина.
Отравление фильтров в системе вентиляции, конфликты среди штурмовиков, провал нескольких разведывательных операций, отправка целого корпуса внутренней охраны Старкиллера незадолго до нападения повстанцев.
И вот этот бой, где погибло столько воинов Ордена. Где погибает сам Хакс, хотя все еще пытается спастись, пытается следовать за сигналом маячка. Несмотря на то, что белье под броней пропитано кровью, глубоким порезом от плеча до бедра тянется боль, хотя края раны немеют.
И все же Хакс пытается выжить.
Потому что его сознание легко пролетает сквозь мысль о предателях в Ордене, чтобы вцепиться в другие воспоминания. Схватиться за них, потянуться навстречу и в своей гулкой пустоте использовать ярость как топливо, как стимул двигаться дальше. Как оправдание.
«Я жив»
***
Обратный отсчет: Две недели до
Он слишком здоров и силен, чтобы яд, пусть и мощный, мог ему навредить. Дело было не в яде, дело было в отравлении. Предатели всегда оказывались рядом, наверное, в этом заключалась какая-то философская мысль равновесия. Хакса не интересовала философия. И почти месяц назад он перестал думать о равновесии.
Кайло Рен был чужеродным веществом в военной машине Ордена. Разве так можно? За короткие сроки, почти лишенные переходов, он мог быть неподвижным спокойствием и тут же – шрапнелью ледяного шторма. Замечал ли он сам, как дрожал воздух вокруг, когда ярость подбиралась слишком близко к Силе? Было в нем что-то, постоянно готовое бросаться вперед, в стороны, крушить, рвать, ломать. И постоянно сдерживаемое. Будь то неровное горение меча или заметные усилия в обманчиво ровном голосе. Рывок – сдерживание – рывок.
Вот уж кто никогда не знал равновесия, безумным и неотвратимым маятником качаясь над безднами. Кайло не мог застыть на середине, но отчаяние, с которым он предпринимал попытки, вызывало невольное уважение.
Поэтому Хакс не боялся. Всей этой бешеной, разрушительной, запертой Силы. Он видел то, что сам Рен не мог заметить: особой породы самоконтроля, взвинченного, постоянно ожидающего срыва, нервного, но мощного. Это был совершенно не тот самоконтроль, которым жил Хакс. И он бы попытался объяснить Кайло, в чем разница, если бы у них когда-нибудь был повод.
Хакс смотрел на целый ряд того, что недавно было мишенями. Сейчас самоконтроль Кайло явно пропустил удар, но направил его в относительно безопасное русло. И этот всплеск Силы на полигоне стал бы нормальным поводом для беседы еще месяц назад, когда Хакс мог в несколько пунктов объяснить суть своих претензий к методам работы Кайло, основным спорным моментам совместной службы и оценить дальнейшие перспективы.
Но месяц назад он стоял, запертый ядом в собственном теле наедине с сухой мелкой болью. И все потому, что мелькнувшая в глубине рассудка эмоция запустила химическую реакцию отравы: за несколько секунд до потери сознания Хакс привычно вспомнил о Кайло, неравновесном, неравномерном, в очередной раз только что сдержавшим скачок Силы. При всей своей инородности Кайло отчаянно пытался соответствовать целям Ордена и подчинять Силу во благо дела, а Хакс всегда ценил целеустремленность в умении служить главной задаче.
Это была слабая, но сложная по составу эмоция. Видимо, ее хватило для активации всего того яда, которым Хакс надышался за время работы в кабинете.
Потом он помнил только то, что Кайло не позволил ему упасть, придерживая за руку, вытесняя боль за осознаваемые границы, цепляясь пальцами в пряди у виска.
Месяц назад отравленный Хакс не потерял сознание. Он его приобрел. Что-то, ставшее щитом между его мыслями и болью, было частью Рена. Совершенно точно принадлежащее ему, совершенно точно иное. Кайло сделал все возможное, чтобы аккуратно оттеснить разум Хакса от разрушения, удержать его в состоянии покоя, но при этом свой разум ничем не закрыл, вряд ли вообще задумался о том, что сейчас, сливая два сознания в одно, открывает собственные мысли.
Времени не хватило. Нет, Хакс не стал бы влезать в чужие ощущения и эмоции из любопытства, но их отголоски коснулись его сознания и остались там, такие похожие и непохожие на представления о Кайло Рене, на Кайло Рена, на то, каким Кайло Рен видел себя. Хакс не хотел признавать этого, но он бы остался чуть дольше рядом с этими отголосками мыслей, если бы Кайло позволил.
А потом подействовало лекарство, лишающее сознания. Наверное, он зря заснул вот так, не выпутавшись из чужого разума. Потому что теперь в нем осталась частичка сознания Кайло. И Хакс не хотел возвращать ее, терять или забывать.
Он стоял и смотрел на превращенные в пыль мишени, а магистр Рен улетал за картой, которая приведет к Люку Скайуокеру.
***
Обратный отсчет: Две недели до
Лавина всегда начинается со спокойствия. В какой-то короткий миг, наступающий перед грохотом и разрушением, все кажется нереально спокойным.
Этот миг почувствовал Кайло, когда нервные иглы Силы уловили перемены. Запертый в собственных сомнениях, он постарался не заметить еще одну угрозу, и сосредоточился на деталях операции. Благодаря разведке они вывели статистику потерь в свою пользу. Заменяя уверенность решительностью, Кайло приказал расстрелять всех оставшихся в зоне операции поселенцев, а сам готовился к допросу, даже если в мыслях гудело ложным спокойствием мгновением перед лавиной.
Этот миг почувствовал Хакс, когда привычка схватывать детали и анализировать их почти мгновенно выдала сухой результат. В происходящем, во всем этом поиске Люка Скайуокера и повстанцев, появился просчет, из-за чего серьезный крен требовал изменить курс Ордена, учесть неизвестную переменную, которая закралась в ранее безупречное уравнение.
***
Взбунтовавшийся штурмовик сбежал, захватив с собой партизана. Удар не по дисциплине – по самой идее дисциплины! Отправляясь к Сноуку, Хакс считал до трех. Пять раз.
В его сознании замерла, готовая к бою, забытая Кайло частица разума. Совершенно чужеродная. Привычная.
***
Обратный отсчет: 11 дней до
Шлем – действительно надежный способ скрыть эмоции, если все остальные способы неэффективны или… невозможны. Кайло пытался представить, как бы поступил Вейдер на его месте. Не вышло. Пытался медитировать. Тоже не вышло.
Но предчувствие тревоги звенело в нем, шло рябью по мыслям, вспыхивало картинами будущего, и это будущее было объято огнем. Кайло казалось, что пламя разгорится по его вине, что он уничтожит то, чему служит.
Он был обязан доказать свою верность Ордену, ради этого забыв обо всем личном, всем сбивающем с толку, всем, что рвет его на части. О белом солнечном свете, счете до трех, ровном голосе. Как ты это делаешь? Как постоянно запираешь себя в стальные листы брони, чтобы видеть только главную цель своей жизни?
Кайло перестал задавать вопросы тому образу разума, отпечатку сознания Хакса, которые сохранил в памяти в последней попытке спасти его от яда. Надеяться на ответ бессмысленно, ему никто никогда не отвечал.
Сила, оплетая его предчувствия тревожно-красными лучами, рисовала страшные и напрасные картины. Если бы у Хакса было больше одной цели в жизни, он бы смог об этом сказать. Кайло никогда не позволит Силе вломиться в его волю и сделать выбор, который сам Хакс не сделает никогда.
Эту границу он определил себе сам и держался ее ради себя самого, хотя как легко было бы, как безнадежно легко взять и принять решение за них обоих.
Такого никогда не будет.
Погоня за Соло близилась к завершению, но вместо ожидаемого успокоения после проведенной атаки мысли снова и снова тлели в огне неизбежного будущего.
***
Если бы Хакс мог сформулировать описание ошибки, он бы это сделал. Он никогда не подвергал сомнению действия и приказы Сноука, и все же сейчас липкий холод возвращался сотней фантомных подозрений.
Оставалось только смотреть, как отбывает корпус внутренней охраны Старкиллера. Мощные щиты работали бесперебойно, но в коридорах станции и на важных узлах почти не осталось охранников.
А еще эта забытая часть разума Кайло. Что-то скреблось в мыслях, тянуло, исходило смутным предчувствием тревоги и пламени. Первый раз за всю жизнь Хакс подумал, что быть Кайло Реном – невыносимо. Чувствовать это постоянно, сдерживать, действовать вопреки бурлящей темноте, мощной и лишенной рационального начала. Неудивительно, что Кайло стал таким.
Удивительно, что Хакс не смог найти границу между частью чужого разума и своей реакцией на него. Словно только сейчас стало заметно, как многое он знал о Кайло Рене, словно осколок чужого сознания позволил оценить иначе самого Хакса, посмотреть на себя с другой стороны.
Жаль. В жизни Хакса всегда на первом месте стояли амбиции, серьезное дело и Орден, который не допускает – и не прощает – ошибок. Как бы ни было интересно оценить себя иначе, поступить иначе, он никогда этого не сделает.
Хакс отдал приказы, стараясь развести оставшийся личный состав по самым важным точкам. Неправильное значение снова било по уравнению, снова пыталось вывести из строя четкий план. Дел оказалось слишком много, чтобы развить подозрения до связных фактов.
***
Обратный отсчет: 10 дней до
Кайло с трудом остановил шторм внутри себя. Девчонка, не знавшая своей Силы. Он забывал все заслоны, все щиты, все часы обучения. Потому что, заглянув в ее разум, он увидел иную Силу. Ту, которая не разрывает на части, не пытается раздробить его кости, не горит бешеным пламенем.
Он забыл, что такое тоже бывает.
Он не знал, что такое тоже бывает?
На докладе у Сноука Кайло почти выпустил самоконтроль из рук, услышал сквозь затопивший разум темный гул собственный голос, рычащий о правоте. И то, что справа стоял Хакс, спокойствия не добавляло.
Бешенство сорвалось с цепи там, в опустевшей камере, каждый удар меча только подтверждал грядущее с его огнем, неизбежным огнем.
***
Хакс прошел пустым коридором к камере, которую уже никто не охранял. Он знал, что увидит за дверью, ему доложили. И все же переступил порог.
Рен стоял за креслом, недвижимый, замерший, но воздух вокруг него дрожал крупной болезненной судорогой.
Хакс сделал еще пару шагов к Кайло, а потом его разум накрыло чем-то темным, плотным, и забытый осколок сознания Рена, до этого лишь напоминавший о себе, рванулся сквозь все пласты самоконтроля, стремясь покинуть мысли.
***
Кайло не удержался, не смог бы, даже если бы хотел. Все, что жило в нем эти месяцы, ринулось в бой, сжигая мосты. Поэтому рванул в атаку. И замер. Он преодолел заслоны разума Хакса – мощные, но не совершенные – и не смог идти дальше.
Там, среди ровных рядов мыслей и холодных планов, среди тщательно дозированных чувств и редких эмоций, Кайло увидел свое отражение. Оно было чужим в этом сознании, хотя Рен никогда не заходил так далеко, никогда не оказывался так близко, но каким-то образом оставил часть себя в этом разуме, осколком, тенью.
Обратного пути не существовало.
Вся ярость улеглась, растаяло напряжение, поэтому Кайло отступил, открывая свой разум. Хакс имел право знать каждую мысль о себе, каждое пойманное ощущение.
Знать, сколько раз Кайло хотел просто выжечь его волю, но не мог.
Знать, что любое решение Хакса будет только его решением, сколько бы сил еще ни потратил Кайло, защищая и защищаясь от самого себя.
Тем страннее было, что ничего не закончилось. После того, как мысли Рена перешли из одного сознания в другое, связь не потерялась.
Хакс подошел к нему и попытался поддеть край шлема. Кайло снял бесполезную маску – все маски, которые носил – и оказался лицом к лицу с Хаксом. Связанные сознанием безо всяких слов, они разделили поровну каждую мысль, каждое ощущение. Хакс не был привычно спокоен, когда позволил своему рассудку выступить вперед.
«Это не соответствует целям. Моим. Твоим. Ордена»
«Это не было спланированной акцией, Хакс. Оно не управляется рассудком»
«Ты просто не пытался»
«А ты? Ты пытался?»
***
Бессловесный разговор замолк, но связь все еще держалась.
За спиной Хакса оказалась стена, прямо перед ним – Рен, чей взгляд не поднимался выше скулы. Хакс чувствовал этот взгляд, но сам тоже не был в состоянии спокойно заглянуть в глаза Кайло и уйти. Сила еще трещала в воздухе, объединенное сознание ощущало ее переливы. Несмотря на все беззвучные угрозы и непроизнесенные слова, Хакс не чувствовал опасности.
Он никогда не боялся Кайло Рена.
Сейчас
Сознание приходит к Хаксу рывками, восстает из пепла, тянется волей. До шаттла осталось две трети пути, который начался, кажется, целую жизнь назад. Сейчас, сейчас он соберет осколки контроля, стянет его куполом над памятью и снова пойдет вперед. Сон, короткий и болезненный, вернул его на десять дней назад.
В тот момент, когда Хакс стоит напротив Рена, но расстояния не имеют смысла, потому что между сознаниями границ не оказывается. И это неожиданно легко. Хакс не боится быть сломленным, ему это не грозит. Он боится поднять глаза на Кайло. Это не похоже на сильную модель аргументации.
Его ответ рискует разойтись с доводами, а проверять, какой из ответов ошибочный, не хочется.
Хаксу кажется, что это неважно.
Он ошибается.
***
Обратный отсчет: 10 дней до
Стоя на мосту над пропастью, Кайло почти не узнал отца, того, кто был отцом Бена. Там, в прошлом.
– Твой сын мертв. Его давно нет, – сказал он, и слова оказались легки.
Легче прямого приказа от Сноука. Рен убил Хана, чтобы Темная сторона приняла его окончательно. Стерла эти глупые воспоминания, сомнения, черту нервной границы, взрывные волны Силы. И Хакса – из всего, что еще осталось в Кайло.
Левая половина тела налилась болью, а вместо решающей и решительной Силы, которую ждал ощутить, Рен увидел вспышки огня вокруг себя, словно вырвавшиеся из недавно пугавших видений будущего. Оно наступило.
Ему не стало легче.
Кайло снова ошибся.
***
Кровь оставляла неровные, глубокие следы на снегу, Сила просилась в бой, казалась морской бурей, но не отзывалась на его волю, уходила вглубь. И каждая новая рана была хуже предыдущей.
Все напрасно.
Все, что он делал, напрасно.
Никогда ему не стать достойным великого предка, никогда не получить контроль над собой, никогда не вырваться из-под влияния Сноука, не совладать с собственной Силой, никогда не победить настоящего соперника. И кем-то для Хакса тоже не стать.
***
Лицо расплавилось в жуткой боли, панической, убивающей налету.
Темное небо сплеталось из пустоты. Пустоты, которой ощущал себя Кайло. Сейчас, честнее, чем когда-либо, он понял, чего в этой пустоте на самом деле следовало бояться.
Мелко дрожащая земля погибала от запертой внутри мощи звезды, которой нельзя управлять. Если бы Кайло мог, он бы оценил эту иронию.
***
Ни один из приказов не сработал. Хакс перебрасывал исчезающие силы, был собран и не отвлекался на странный внутренний дисбаланс.
Сквозь ревущий огонь и скорость срочной эвакуации он получил приказ доставить Рена к Сноуку, чтобы обучение Кайло завершилось. В приказе звучала странная, смутная ошибка.
Как и во многих последних приказах, но объяснить, в чем эта ошибка, Хакс не мог.
Пока не нашел Кайло.
Взвалив его на плечо, с трудом заставляя идти, он понимал, что изменилось.
После их странной немой беседы Кайло забрал из сознания Хакса ту часть себя, которую случайно оставил. И сейчас пустота гудела, непривычная и чужая. Совершенно чужеродная пустота.
***
В каюте горел только световой контур под потолком. Хакс сидел у иллюминатора, отводя взгляд от космоса, вообще закрывая глаза. На открытой медицинской платформе перед ним лежал Кайло, бледный и алый, даже в сером свете каюты пугающе окровавленный. Хакс прижимал ладонью повязку к его лицу. Сожженная, воспаленная корка с вывернутыми наружу краями и пока неизвестной формы разрез, кривой, кажется.
Кайло был в странном, отрешенном сознании, когда медики обрабатывали раны и затягивали повязки. И все же кровь шла, выступала темными пятнами, капала мерно. Пропитывала рукав кителя, но это мало беспокоило Хакса. Под стальными доспехами разума и самоконтроля ощущалось щемящее бессилие.
Он бездумно проводил рукой по волосам Кайло, убирая их от поврежденного лица. На пальцах оставались следы копоти и крови.
Обратный отсчет: 9 дней до
– Верховный Лидер Сноук просил передать, что не винит вас в потере Старкиллера, – сообщил ему высокий адъютант в серой форме. – О самочувствии рыцаря Рена вам лучше узнать в медицинском крыле.
– Это его кровь, генерал – сказала Хаксу врач, и она заметно нервничала, сжимая пальцы на краю планшета. – Словно кровь перестает сворачиваться, раны отказываются зарастать. Наше оборудование бессильно, мы уже дважды собирали консилиум, но пока не нашли решения. Возможно, дело в Силе магистра Рена. Вы можете зайти к нему, генерал.
***
Сейчас
Хакс старается вытащить из памяти всё, что связано с этим днем. Если вспомнит достаточно, вытянет себя следом, как в прошлый раз.
***
Обратный отсчет: 8 дней до
Хакс все-таки зашел в палату Кайло, хотя изначально эта комната предназначалась для обычного существования высшего руководства, и перестроилась в палату наскоро, чтобы не занимать и без того переполненный лазарет. Никакой роскоши, только намек на комфорт и вид из окна на казармы штурмовиков. Где-то за горизонтом угадывалась синяя дымка моря.
Он не сразу смог смотреть на Кайло. Тот все еще был в сознании, но вряд ли хотел оставаться. Вообще оставаться. Заострившиеся скулы и бледно-красный шрам пугали своей резкостью.
Рен находил способы отторгнуть любое лекарство и развернуть вспять процесс восстановления тканей. Хакс не знал, известно ли это Сноуку. Но ему не нравилась мрачная обреченность, с которой Кайло отказывался пережить свое самое серьезное поражение. Хакс и раньше видел, до какого состояния его мог довести проигрыш меньший, чем тот, в котором они оба поучаствовали.
Он сел на край кровати, глядя сверху вниз на Кайло. Открытые глаза – навсегда погибший правый, воспаленный левый. Кривой росчерк шрама от середины лба до скулы. Слева – тонкие провода и капельницы, пытающиеся вернуть жизнь в тело, чей хозяин и раньше проявлял отвратительное упорство.
Аккуратно повесив шинель в изножье кровати, Хакс лег справа, соблюдая разумную дистанцию, и посмотрел на профиль Рена, резкий и контрастный на фоне вечера за окном.
Мягко взял руку Кайло в свою ладонь, сплел пальцы. Для слияния сознаний не был нужен физический контакт.
Зато он был нужен Хаксу.
Кажется, сработало, вот только нынешняя беседа не имела ничего общего с последним разговором, слишком жестким и тяжелым, слишком обезличенным.
Это нельзя было перевести в слова, просто Хакс отдавал свои мысли – те, что о Кайло, свою память о нем, всего себя, чтобы остановить страшное стремление шагнуть в пустоту.
Через тысячу лет пальцы Кайло, переплетенные с пальцами Хакса, потеплели и сжались, а потом почти сразу расслабились. Он заснул, дыша ровно и глубоко.
***
Сейчас
Кайло уводит двуместный корабль от охваченного плазменным огнем корпуса базы. Темный пульс стучит в висках. Границы больше нет. Сила льется в нем, покоренная и мощная, убирает сомнения, выводит мысли начисто.
Остается только страх, один, но тяжелый, и его Кайло не позволит стереть ради всей великой Тьмы.
Кайло боится не успеть.
Выходя в космос, он слышит – многократно усиленный новой мощью – зов. Иногда сигнал страшно обрывается, но возвращается снова, отказывается исчезать.
Он обязан успеть. Иначе всё это не имеет смысла.
***
Обратный отсчет: 5 дней до
Хакс приходил каждый вечер и даже днем, если был перерыв между стратегическими советами, подсчетом сил, перестановкой войск и сбором информации для новых операций.
Личное присутствие Сноука на базе сделало и без того расстроенный персонал откровенно нервным. Хакс сам не заметил, как начал считывать эмоции людей, делать выводы, угадывать настроения по деталям, которые раньше не посчитал бы важными.
И все это он оставлял – советы, разведку и подготовку, чтобы оказываться в личной комнате Кайло. Здесь он чувствовал себя так, словно обруч ответственности, ставший привычным за годы службы, исчезал, не давил на виски.
Он убеждал себя, что это временная мера, потому что Кайло нужен Первому Ордену, а значит, и Хаксу тоже. И все закончится, когда магистр Рен будет в состоянии завершить обучение.
А сейчас, в рамках временной меры, Хакс приходил к Кайло, чтобы, почти не отвлекаться на слова, снова и снова открывать сознание, сплетая их, растворяясь и вычеркивая все цели кроме той, которая была прямо здесь и сейчас.
***
Они оба ощущали конфликт, растущий, словно пропасть, в мыслях Хакса. Добиться власти, сосредоточив в своих руках контроль над армией, руководящей армией – вот его задача. Но что-то тянуло в сторону, отвлекало, и Хакс не хотел давать этому имени, не хотел верить в названия. Пропасть росла, расширяясь и углубляясь каждый раз, когда он засыпал, прижимаясь плечом к плечу Кайло.
Потом, во время очередного совета или смотра, Хакс старался просчитать каждую деталь, сделать все безукоризненно, доказать миру и себе самому: он все был лидером, способный править целыми мирами, когда придет его час.
И снова засыпал в конце бесконечного дня, открывая все двери в своем рассудке, погружаясь в странную, переливчатую, нервную глубину мыслей Кайло.
***
Обратный отсчет: 21 час до
Хакс проснулся среди ночи, словно во сне его резко ударили. Кайло не спал, сидел на кровати, и плечи были напряжены. Он смотрел в лицо Хакса нечитаемым темным взглядом. Не до конца разорванная связь сообщала, что раны снова готовы открыться, словно не зарастали.
– Я заставил тебя? – хрипло прошептал Кайло, не опуская взгляд. – Я был в бреду, я мог утратить контроль над Силой. Даже если нет. Уходи. Иначе все закончится плохо.
– Я выбрал это сам, – спокойно ответил Хакс, садясь на кровати, чтобы оказаться лицом к лицу. – Не знаю, что будет последствием выбора, и ты прав, все может закончиться плохо. Но не сейчас.
– Генерал Хакс.
– Магистр Рен.
– Ты не представляешь, к чему это приведет. Но ты чувствуешь, что тебя разрывает на части. Я знаю это чувство. Я его тебе не желаю.
Вместо ответа Хакс подался вперед, не зная, что приняло решение – он сам, вновь обретенная часть иного сознания, порыв воли – прижался лбом к виску Кайло, зарылся пальцами в волосы, вдохнул запах и тепло кожи.
Руки Кайло сомкнулись у него на спине, притянули ближе. Что-то неописуемое, необъятное, искрящееся, сильное оказалось рядом с его мыслями, не решаясь шагнуть дальше, но Хакс сам сделал первый шаг, всем разумом, до последней доли, растворяясь в этом ощущении.
Медленно откинувшись назад, Хакс потянул Кайло следом, лег так, чтобы не задеть его швы на плече и ребрах, вытянулся, прижимаясь плотнее, сквозь ткань одежды ощущая, как расслабляются мышцы под ладонями.
Кайло оказался сверху, но его вес ощущался приятной тяжестью. Хакс смотрел на себя его глазами, сквозь прочную связь сознаний, и видел неузнаваемо свое лицо, так, словно в комнате было светло, словно солнечный свет касался его левой скулы.
Он прикоснулся ладонью к неповрежденной левой половине лица Кайло, повторил контур брови, переносицы, обрисовал губы и, продолжая движение от подбородка вниз, по шее, прижался к ребрам выше шва глубокого пореза – там, где сердце стучало, живо и быстро. Очень быстро.
Хакс не перепутал реакцию – ни свою, ни Кайло. В их сознании она определилась как единое приятное тянущее тепло. Хакс успел увидеть яркие картинки-образы-мысли раньше, чем Кайло мягко оборвал связь.
Даже оставшись внутри собственных голов, они не расцепили рук.
Кайло попытался лечь так, чтобы не касаться пахом бедра Хакса, но тот чуть потянул на себя, ощущая напряжение столь же сильное, и ничуть его не смущаясь.
Сознание снова сплелось воедино.
«Ты ранен, Кайло»
«Кто сказал, что нам нужны тела?»
Это прокатилось тугой волной – от затылка и вниз, разошлось по ребрам, как сотня прикосновений, горячо провело по животу и превратилось в пульсирующий ритм по всему телу, мягкий, сильный, непередаваемый. Хакс перестал существовать, полностью, по молекуле уходя в эти ощущения, отдавая все, что было, забирая все, что Кайло отдавал, дарил, внушал.
***
Обратный отсчет: 14 часов до
Утром Кайло не оказалось в комнате, но Хакс не слышал их единым сознанием, когда тот проснулся и ушел. Он первый раз остался здесь до утра.
Обычно приходилось возвращаться в свою комнату почти сразу после того, как Кайло засыпал.
Обычно они ограничивались сплетенными пальцами и сознаниями. А сейчас тело помнило то, что произошло с разумом, и Хакс ни на секунду об этом не жалел.
***
Сейчас
До шаттла остаются считанные шаги, а там есть и медицинский отсек, и вода. Просто дойти. Ты должен, Хакс. Вспомни это тепло вместо крови, вспомни, как ты был нужен, как растворялся в общем сознании. Держись за него.
«Я жив»
Сознание затухает, вырывается снова, тянется к памяти. Я ЖИВ
***
Обратный отсчет: 13 часов до
Хакс нашел Кайло в командном отсеке. Бледный, но вполне живой, он чуть кивнул, выходя из зала, превращенного в кабинет Сноука, а потом скрылся за поворотом коридора.
– Верховный лидер Сноук вызывает вас, генерал, – тот же серый адъютант обратился к Хаксу. – Это срочно, хорошо, что вы сами явились даже раньше, чем вас вызвали.
Проклятое злорадство прорезалось в словах адъютанта, в его осанке, в манере уступить дорогу в кабинет.
– Генерал Хакс, – приветствовал его Сноук. – Надеюсь, вы не откажетесь возглавить и провести операцию против повстанцев. Разведка сегодня ночью нашла базу, серьезную и с точки зрения собранной там техники, и с точки зрения слетевшегося туда командования. Отправка через два часа, у вас есть время подготовиться.
***
Кайло задержался в зале совета, пока все остальные не ушли. Полученные раны отстранили его от личного участия в операции, оставив только право совещательного голоса.
– Ты не можешь не чувствовать, что здесь слишком много совпадений, – медленно сказал Кайло, когда они остались одни. – Все похоже на любительскую постановку, где даже этот зал был готов на час раньше, чем пришла информация разведки.
– Возможно, здесь даже больше от постановки, чем я могу представить, – тихо ответил Хакс. – Именно поэтому я и должен лететь. Ты чувствуешь что-то конкретное?
– Бурю, – после короткого молчания подвел итог своим предчувствиям Кайло. – То, что произошло на Стракиллере – предвестник, не сама буря. Сейчас она ближе. Всё поменяется. Хочешь, покажу?
– Нет. Предпочту идти на дело с холодной головой. Чего Сноук хотел от тебя?
– Сегодня днем начинается последний этап моего обучения. Я стану тем, кем должен был стать.
Прежде, чем покинуть зал, Хакс подошел и коротко коснулся губ Кайло своими. Без лишних сантиментов и драмы долгих прощальных разговоров. Просто Кайло коротко выдохнул, а Хакс поймал сорвавшийся воздух, удержал его тепло на мгновение… и отправился на очередную войну.
***
Обратный отсчет: 8 часов до
– Магистр Рен, приступим.
– Я слушаю вас, Верховный лидер.
– Ты выглядишь куда лучше, чем пару дней назад. То, что ты сделал с Соло, пошло тебе на пользу. Осталось обрубить последний поводок, тянущий в ложном направлении.
– Готов к любому приказу, Верховный лидер.
– Он уже отдан. Не тебе, считай это подарком к Посвящению.
– Кажется, я не совсем вас понял.
– Сегодня генерал Хакс умрет. Сконцентрируйся, чтобы почувствовать момент, когда это случится. Признаться, я собирался добиться его смерти раньше, но ты спас его, сама Темная сторона руководила тобой. Нужно было дождаться идеального момента, такого, как сегодня. Ты все сделал правильно, Рен. Когда почувствуешь его смерть, сосредоточься на ней, сделай ее последней точкой своего пути.
– Операция провалится?
– Не обязательно. Повстанцы предупреждены об атаке, но некоторые аспекты мы предпочли скрыть. Жертвы будут обоюдными, но я не зря отправил лучших людей. Даже жаль, что Хакс погибнет вот так. Но он стал слишком амбициозен, слишком умен и слишком близок к тебе. Хотя это ведь ты полез в его голову… Темная сторона выбрала того, чья смерть будет иметь к тебе прямое отношение, чтобы удар был нанесен не тобой, но из-за тебя. Ты выбрал его. Он выбрал тебя. Ты выбрал Темную сторону. У меня есть прекрасный претендент на его место, он будет отличным генералом. А ты – лучшим из моих учеников. Иди и медитируй, пока не почувствуешь последний удар сердца Хакса.
***
Обратный отсчет: 7 часов до
Они были предупреждены, не иначе. Шквальный огонь разнес два корабля атакующей группы штурмовиков еще на подходе. Спасательный шаттл приземляется в десяти километрах от точки столкновения с противником, экстренным торможением, вряд ли снова сможет взлететь, но оттуда смогли бы вызвать помощь выжившие. Если бы таких оставалось больше пары десятков.
Хакс не знал, что у повстанцев есть такая тяжелая техника и мощные, хорошо обученные бойцы. За два часа боя потери среди штурмовиков фатальны. Вызванный для отхода транспорт с орбиты не явился, и Хакс вышел из укрытия – обломков командного штаба – чтобы настроить связь.
Рассекающая боль косой полосой вспыхнула слева.
– Извините, генерал, приказ Сноука, – Фазма спокойно и решительно подняла оружие для смертельного залпа. – Ваша смерть необходима Ордену.
Она медлила, и, если бы Хакс хотел узнать, почему, был бы мертв. Но он заметил летящий обломок обшивки сбитой ракеты, поэтому ломано, медленно согнувшись, смог уклониться. А Фазма не успела: горящий металл врезался в нее на полной скорости, отвратительный звук ломающихся костей, рвущегося мяса, покореженной брони на короткий миг заполнил слух. И исчез. А вот глубокая рана осталась. Бой еще не закончился.
***
– Командующий Сноук, к вам магистр Рен, – доложил адъютант.
Кайло шагнул в комнату, штурмовики из охраны синхронно развернулись и вышли, оставив оружие. Сноук молчал. И Кайло молчал. Слова ему не требовались.
Он почувствовал это час назад, словно его сознание все еще было связано с сознанием Хакса. Кайло был предателем. Но ничто из всего, что он когда-либо предал, ему не принадлежало, не было его частью, не имело ценности. Вся кровь на его руках была бесцветной. Наверное, именно поэтому в жертву Темной стороне следовало отдать того, кто наконец-то что-то значит для Кайло.
Или нет.
Не следовало.
Вместо медитации Кайло заглянул в ту часть себя, которую ненавидел годами. Это была грань между Силой и Беном. Мертвым забытым Беном и нестабильной яростной силой. А потом Кайло просто дал сигнал атаки.
– Примеры прежних великих ситхов учат нас, что полное, лично пережитое уничтожение прежних привязанностей – обязательная часть становления, – голос Кайло не вздрогнул, Сила сковала воздух, заставила время замереть. – Это хорошая жертва. Но не единственная. Я предпочитаю тот сценарий, где ученик убивает Учителя.
Обратный отсчет: 2 часа до
Стены корпуса дрогнули от крыла до крыла, время резко зазвенело перетянутой струной. Выпущенный на волю ураган Силы не смог бы остановить ни Сноук, ни сам Кайло.
Он остановился сам. Тогда, когда база представляла собой место взрыва, направленного внутрь, выжженная, вывернутая с корнем, смешанная с пылью.
Первый раз в жизни Кайло почувствовал себя единым.
***
Сейчас
Хакс приходит в себя на пороге спасательного шаттла. Кажется, он все-таки добрался до походной операционной, и даже смог ею воспользоваться. Боль притупилась, но не исчезла, зато кровь из раны больше не идет.
В голове есть только одна мысль, направляемая им к Кайло через весь огромный пустой космос, если это важно: «Я ЖИВ»
На небольшую поляну рядом с шаттлом приземляется двуместный звездолет.
«Я знаю»
URL записиНазвание: Пустота
Автор: Мультифандомный Шлю(х)з
Бета: не бечено
Размер: миди, 7000+ слов
Канон: Звездные войны 7: Пробуждение Силы
Пейринг/Персонажи: Генерал Хакс, Кайло Рен, второстепенные герои
Категория: слэш
Жанр: драма, психология, АУ по отношению к будущем фильму, местами - ЮСТ
Рейтинг: R
Краткое содержание:
Кайло ощущает пустоту. Ненавидит ее, борется с ней, сбегает.
Хакс ощущает пустоту. И не отводит взгляд.
Ее нужно заполнить, изжить, выжечь. Разделить ее с кем-то.
Не сломать волю и не сломаться самому.
Примечание/Предупреждения:
1. Плохо помню и местами извращаю канон
2. Брейнфакинг! Во всех смыслах
3. Эксперименты со временем во славу Нолана
4. Не бечено, горю, как могу
5. Герои принадлежат Диснею, Лукасу и Первому Ордену, сюжет - кажется, мне
6. Попытка сделать ЮСТ
читать дальше
Глава 1. Черное
Сейчас
Здесь все неправильное. Даже этот туман – слишком мертвенно-белый, слишком липкий, слишком его много, и с каждой секундой все больше. Поднимается от земли, впитывается в горький воздух, тянет из него черную гарь близкого пожара, но все равно. Слишком мертвенно-белый. Слишком похож на кости, сухие лохмы, рваные жилы.
Хакс цепляется за эту мысль. За неправильность. Этого достаточно, чтобы подняться с земли, зажать глубокую рану на боку и двинуться в сторону, которую указывает маячок на рукаве брони. Равнодушный синий луч хочет увести его отсюда, нужно просто следовать за сигналом.
И держаться на поверхности высыхающего, обескровленного сознания.
Убраться с этой планеты.
Нужно думать, чтобы не терять сознание, но вот нога скользит по болотной грязи, и туман хватает его крючковатыми пальцами, впитывается в дыхание, горчит, тянет в серую муть от неровной тропинки. В стоячей воде бочага Хакс видит небо, видит себя, видит проступающую сквозь пальцы кровь. А потом сознание затухает перед вспышкой какой-то другой мысли, и она ярче боли, усталости и ледяной ярости провала.
«Я жив» – думает Хакс, собирает всего себя в эту мысль, вокруг этой мысли, чтобы вырваться из болота и добраться до спасательного шаттла.
Если сосредоточиться на чем-то, идти не так тяжело, и кровь почти не стучит в висках. Поэтому Хакс собирает свою память о последних месяцах и днях, выбирая самые яркие моменты.
Маячок ведет в сторону от болота, от пожара, от места боя, от места поражения. Черная броня, глянцевая кровь, тоже черная, тяжелый хищный туман.
Первое воспоминание вспыхивает звездно-синей стрелкой маяка.
***
Обратный отсчет: Полтора месяца до
В такие минуты Хакс мысленно считал до трех. Он на многое шел, чтобы огромная сложная боевая система Ордена работала безукоризненно, как и полагается сильному, лишенному изъянов механизму. Шел на все, включая конфронтацию.
Он допускал открытое противостояние до тех пор, пока его аргументы не будут учтены, а меры приняты.
Предпочитал личное участие в разработке большинства операций, включая самые мелкие на рубежах.
И работал напрямую с военной разведкой.
– Я бы предпочел видеть такие цифры в статистке потерь противника, – сказал Хакс, борясь и побеждая желание устало коснуться левого виска. – Это важная часть в стратегии ведения войны.
Кайло Рен смотрел прямо, никак на его слова не реагируя, и Хакс продолжил.
– Превосходство потерь противника над нашими – половина успеха, магистр. Я бы хотел узнать, как целям Ордена послужит гибель двух дивизий штурмовиков.
– Это было мое решение, – ответил Рен, с видимым усилием переводя взгляд из пустоты за спиной Хакса на его лицо.
Продолжения не последовало.
Паузы. Именно эти паузы раздражали больше всего, мелкие, дробные, казалось, они под кожу лезли и мелким песком оседали в левом виске.
– Ваше решение? – Медленно уточнил Хакс. – Вы решили помочь повстанцам выиграть войну?
Лежащий на сгибе локтя шлем Рена дрогнул, а потом воздух пошел рябью и так же неожиданно замер. Желваки на бледном длинном лице успокоились мгновением позже.
– Хотите обсудить мое отношение к повстанцам, – констатировал Рен, первый раз за беседу пропуская дробь паузы, нарушая ритм. – Я могу прямо сейчас сказать, что перешел на сторону Света и лично веду подрывную работу в Ордене. Ведь все Ваши подозрения, генерал – и не только Ваши, увы – сводятся к ожиданию, когда же перебежчик и предатель Кайло Рен снова сменит баррикады. Мое признание очень расстроит Сноука. Еще бы, третий раз за месяц я оказываюсь врагом Ордена, правда, в этот раз лично.
Хакс сжал пальцы и снова посчитал до трех. Он догадывался, к чему ведет беседа.
– Ведь первые два раза о моей измене становилось известно заочно, – продолжал Рен, мягко, чуть растягивая слова. – Храбрые и внимательные доносчики чуть ли не лично присутствовали при моем переходе на сторону врага. Я поклялся в вечной верности Свету на фамильном мече и повел на смерть очередных штурмовиков. – Голос его внезапно изменился, стал резче. – Поговорим о доносчиках, которые, рискуя головами, прорываются на личную беседу к Сноуку? К счастью, голов они лишаются почти сразу. Лидер не сомневается в том, что я служу Ордену.
Рен помедлил немного и отложил шлем в сторону, а потом впился взглядом в левый висок Хакса, словно сам по себе тот болел недостаточно.
– Погибшие штурмовики – моя вина и моя проблема, генерал Хакс. Мы почти дошли до информатора повстанцев, но разведчик, кого я допрашивал перед штурмом базы, не знал о заградительных минах. Возможно, их установили после его исчезновения. Отряд попал в заграждение, но информатора мы взяли. Потери – обычное дело, и на войне не до статистики.
Теперь была очередь Хакса разбить беседу паузой, она потребовалась для того, чтобы сбросить онемение с левой руки и снова проигнорировать боль в виске.
– Разведка, магистр Рен. Если идти на штурм укрытия с разведкой, можно сэкономить наши силы, – слева зрение заполнилось каким-то темным пятном, но не было и мысли о тревоге, – надеюсь, впредь Вы будете менее расточительны.
Рен вдруг шагнул вперед, как раз вовремя, чтобы подхватить качнувшегося Хакса. Темнота перед глазами оставила только контуры. А в голове вообще ничего не оставила.
– Хакс? – глухо позвали его откуда-то, а потом голос отвлекся, обратился в пустоту. – Общая сеть! Отряд медиков в командный отсек, генерал Хакс в опасности.
Внезапно чья-то рука коснулась левой половины головы, отчего та загорелась жуткой болью, которая стекла по шее вниз, к позвоночнику, вцепилась в ребра. И неожиданно исчезла, стало немного легче. Боль еще была, но словно ушедшая за границы его восприятия.
– Хакс, тебя отравили, – сообщил Рен, но голос его звучал где-то в голове. – Сильный нервно-эмпатический яд, срабатывает на эмоциональную реакцию… И на что они рассчитывали, выбирая жертвой тебя? На накопительный эффект?
– Откуда ты знаешь? – спросил Хакс, вернее, спросил бы, если бы левая половина лица его слушала, но Рен понял.
– Ну, я же перебежчик, это наверняка моя работа.
– Откуда… ты знаешь, как помочь? – Хакс сосчитал до трех, отчего стало немного лучше и мысли прояснились.
– Я использую Силу. И сейчас я в твоем сознании, удерживаю его в состоянии покоя – чем слабее биохимия мозга, тем хуже действует яд. Ну, или примерно так, все-таки яды – не совсем моя тема, прочитал пару трактатов. Просто не думай ни о чем. Медики сейчас прибудут.
– Рен, – боль опять дернула раскаленной нитью, когда он заговорил, медики уже входили в отсек. – Рен, я часто бываю не согласен с вашими методами, мне не всегда нравится ваша работа, я всегда жду срыва ваших операций.
– О, не стоит благодарности, генерал Хакс.
– Но я не одобряю, и никогда не одобрю доносы и подозрения в ваш адрес, магистр. Если бы я сомневался в вас, сказал бы это в лицо. Я знаю, какой мощью вы владеете, но я бы все равно сказал.
Глухие удары боли почти прекратились, словно кто-то поставил щит между сознанием и ядом. Разум прояснился достаточно, чтобы оценить ситуацию. Медики быстро и аккуратно разбирали оборудование, пока Хакс стоял рядом со своим столом, только неровно, подавшись в сторону. От падения удерживал Рен – левой рукой – за плечо, и правой – касаясь виска, запутавшись пальцами в его волосах. Перед тем, как ледяная инъекция в основание шеи выключила сознание, Хакс смог сфокусировать взгляд на лице Кайло, а потом стало очень темно.
Он очнулся через день.
***
Сейчас
Он приходит в себя, ему кажется, что этот день не закончится. Воспоминание завершается, и минувшая боль яда кажется Хаксу чем-то из далекого прошлого, словно его от отравления отделяют не месяцы, а десятилетия.
Отравление, поиск и казнь предателя из секретарского аппарата, полная замена вентиляционной системы кабинета. Присутствие на допросе, который проводит Рен. Пугающе спокойный Рен, разбирающий чужое сознание по камню, хотя раньше предпочитал просто с корнем вырывать нужную информацию.
Хакс успевает додумать последние штрихи воспоминания и медленно оседает на траву. Синяя стрелка маячка кажется застывшей.
«Я жив». А потом он снова отключается.
Глава 2. Белое
Сейчас
Кайло открывает глаза. Правый не видит, но привычка осталась. Хакс обычно считает до трех, Рену бы не помешало досчитать до трехсот. Тысяч. Миллионов. Если это поможет взять себя в руки и снова слушать Силу, растворяться в ней, заменять себя ею. Закрывает глаза. Темнота светится синим.
***
Обратный отсчет: Полтора месяца до
Медитация никогда не расставляла все по порядку, хотя должна была, и Кайло раз за разом отправлял свой разум в глубину, снова и снова видел свои поступки, пытаться дать им верную оценку. Мало что из сделанного он считал ошибками. Ошибка была одна, но ее Кайло все равно совершил бы. Следствие. Безжалостное следствие из причины.
Он всегда боялся потерять контроль над Силой. Над той мощью, которая спала в его крови, и не всегда желала просыпаться по его воле. Но самым страшным кошмаром была не утрата контроля, а молчание. Кайло боялся, что однажды Сила просто не отзовется в нем, и пустота, только пустота останется.
Он боялся этого еще тогда, когда был Беном.
Джедай должен. И должен. А еще должен. Ненавистная учеба.
Главное, что признавал Кайло за собой в качестве долга, главное, что так тяжело ему давалось – целостность.
Ему казалось, что он ощущает границу между собой и Силой прямо внутри себя, и это было неправильно, следовало смешаться, сродниться, стереть грани.
Ему казалось – в самые темные часы – что это Сила взяла себе имя и звание Кайло Рен, а он, чтобы не расколоться окончательно, согласился.
Ему казалось, что выбирать самому – вот истинный смысл. Куда направить Силу, какой дорогой идти.
Ему казалось, что кто-то постоянно будет стоять у него за плечом, руководя и подсказывая.
Поэтому он решил, что сам выберет руководство, чей авторитет признает, и цель, которую достигнет. Это стало первым серьезным шагом на пути выравнивания, баланса, нераздельности себя на две сущности. Не было больше Бена и его самовольной Силы. Был Кайло Рен.
Он все еще не любил себя, как может не любить тот, чьи сомнения постоянно охотятся на разум. Он не был уверен, что настолько силен, насколько от него ждет Орден – но оказывался даже сильнее ожидаемого. Иссушающими, тяжелыми казались ему поражения, любые, от учебного боя до проигранного спора.
Но Вселенная никак не хотела способствовать его балансу.
Иначе на его пути не появился генерал Хакс.
Этот человек, кажется, даже не задумывался о балансе. Он был им.
Не задумывался о самоконтроле. Не терялся во внутренних границах.
И не боялся.
Это качество казалось таким простым. Рен не был трусом – никогда, потому что сквозь все свои страхи шел, не склоняя голову, даже если путь вел в никуда. Победа над страхами – любой ценой, вообще любой – была его началом. Кайло вырос из того, что смог переступить. Поэтому ему почти физически больно было смотреть на человека, который страха не испытывал. Наверное, страхи испытывали на прочность Хакса, но сдавались.
Лишенный Силы, но наделенный полным внутренним и внешним контролем, на все учебные задания и боевые операции Кайло он смотрел… оценивающе. Без удивления, интереса и уж тем более страха. Он словно выставлял оценки за качество, которое мог наблюдать, обезличенно и холодно.
Кайло не мог понимал, каким образом может существовать такой разум.
Поэтому два месяца назад он аккуратно влез в сознание Хакса. Не в память или ощущения – не хватало только подсматривать – не за Хаксом – в восприятие мира.
Ледяная привычка разбирать происходящее на «личное» и «важное».
Способность мгновенно оценить ситуацию в Ордене и для Ордена.
Многолетний талант выстроить свои действия в порядке и держаться его.
Умение подбирать аргументы и держаться в споре до последнего.
По сути, генерал Хакс стал вторым серьезным шагом на пути выравнивания, баланса, нераздельности себя на две сущности. Проблема заключалась в том, что Кайло не мог решить: это был шаг вперед или, все-таки, назад?
Та часть личности, которую Кайло когда-то позволил себе изучать, наверняка отражала всего остального генерала. Острые грани и прямые линии вместо смутных изгибов внутренних границ. Кайло не хотел быть похожим на Хакса.
Кайло хотел понять Хакса. Он думал, что внимательное наблюдение за балансом приведет к балансу, единству и самоконтролю.
Он ошибался.
Этот способ помог бы ему, если бы он заглянул в механизм. Но Кайло заглянул в личность.
Он знал, что Хакс считает до трех, чтобы снова и снова держать себя под контролем.
Он знал, какую схему аргументации выберет генерал в споре.
Кайло знал, что начинает подстраиваться под его стиль.
То ли поймать Хакса на счете между «два» и «три». То ли сломать систему аргументов и посмотреть, что выйдет. Хакс пророс в нем, зацепился острыми гранями, и Кайло сам пустил его, сам выбрал этот путь.
И он запретил себе читать разум Хакса. Более глубокое вторжение в сознание не скроешь так, как получалось прятать следы своих первых поверхностных поисков.
Медитация снова провалилась, и знакомый голос бесстрастно выставил оценку за проваленное упражнение. Два из десяти, и было бы, о чем спорить.
***
Обратный отсчет: Две недели до
Кайло стоял на плацу рядом с генералом и смотрел на открытое пространство. Сила нервно потрескивала, шла искрами в крови, тянулась к действиям. Найти врагов. Победить. Торжествовать. Добиться признания своей мощи. Услышать это еще раз. «Если бы я сомневался в вас, я бы сказал это в лицо». Не позволить сомневаться в себе.
Кайло на мгновение закрыл глаза, когда одно из трех солнц планеты выглянуло из-за рассветных туч. Попытался в этой короткой темноте унять бешеный ток крови, требующий действий прямо сейчас.
Генерал Хакс стоял в пол-оборота к солнечному свету, и лучи, падая слева, подчеркивали еще не сошедшую болезненную бледность после недавнего покушения.
Белый.
Белый.
Золотой.
Слишком ярко, слишком подсвечено было его лицо, слишком черна форма. Слишком хотелось заглянуть дальше, как тогда, месяц назад, когда Кайло спасал Хакса от отравления.
Заглянуть и спросить: «Как ты это делаешь?»
И сказать: «Посмотри на меня, оцени меня, я больше не могу быть безликим оружием. Мне нужно, чтобы кто-то это увидел. Мне нужно, чтобы кто-то это понял, потому что я устал, Хакс. И я боюсь это признать».
Кайло удержал Силу в тот момент, когда она протуберанцами рванула наружу, невидимая, но осязаемая. Развернулся и ушел так быстро, как мог, лишь бы оказаться подальше.
Можно вытаскивать память на допросах. Можно внушать страх, или боль, или смирение. Нельзя прийти в голову Хакса и заставить посмотреть на него, Кайло. Кайло, который прошел путь от испуганного Силой Бена до скрытого маской рыцаря Рен огромной мощи.
И который зверски, пугающе сильно устал. Который вымотан самим собой, там, в душе, даже если о ней и думать нельзя. Которому нужно, чтобы кто-то видел: даже такой, треснувший, расколовшийся, уставший, Кайло силен, потому что может себя контролировать. Которому нужно, чтобы все это увидел Хакс.
Кайло разнес вдребезги целый ряд мишеней. Одну за другой, методично и неотвратимо превращая в пыль.
Если Хакс когда-нибудь увидит Кайло за его маской – за всеми масками – он сделает это сам. Потому что если кто-то и может не испугаться, то именно Хакс.
***
Сейчас
Кайло ощущает колебание Силы. Почти на грани рассудка, так далеко, что проще принять ее за игру воображения. И все же.
Глава 3. Серое
Сейчас
Хакс снова вытягивает себя из забытья, снова поднимается на ноги. Сознание будет работать, если задать ему привычный ритм. Анализировать. Помнить.
Чтобы осознать масштаб поражения, нужно вытащить из памяти все улики, совпадения, мелькавшие в сознании догадки. Особенно теперь, когда ему известна основная причина.
Отравление фильтров в системе вентиляции, конфликты среди штурмовиков, провал нескольких разведывательных операций, отправка целого корпуса внутренней охраны Старкиллера незадолго до нападения повстанцев.
И вот этот бой, где погибло столько воинов Ордена. Где погибает сам Хакс, хотя все еще пытается спастись, пытается следовать за сигналом маячка. Несмотря на то, что белье под броней пропитано кровью, глубоким порезом от плеча до бедра тянется боль, хотя края раны немеют.
И все же Хакс пытается выжить.
Потому что его сознание легко пролетает сквозь мысль о предателях в Ордене, чтобы вцепиться в другие воспоминания. Схватиться за них, потянуться навстречу и в своей гулкой пустоте использовать ярость как топливо, как стимул двигаться дальше. Как оправдание.
«Я жив»
***
Обратный отсчет: Две недели до
Он слишком здоров и силен, чтобы яд, пусть и мощный, мог ему навредить. Дело было не в яде, дело было в отравлении. Предатели всегда оказывались рядом, наверное, в этом заключалась какая-то философская мысль равновесия. Хакса не интересовала философия. И почти месяц назад он перестал думать о равновесии.
Кайло Рен был чужеродным веществом в военной машине Ордена. Разве так можно? За короткие сроки, почти лишенные переходов, он мог быть неподвижным спокойствием и тут же – шрапнелью ледяного шторма. Замечал ли он сам, как дрожал воздух вокруг, когда ярость подбиралась слишком близко к Силе? Было в нем что-то, постоянно готовое бросаться вперед, в стороны, крушить, рвать, ломать. И постоянно сдерживаемое. Будь то неровное горение меча или заметные усилия в обманчиво ровном голосе. Рывок – сдерживание – рывок.
Вот уж кто никогда не знал равновесия, безумным и неотвратимым маятником качаясь над безднами. Кайло не мог застыть на середине, но отчаяние, с которым он предпринимал попытки, вызывало невольное уважение.
Поэтому Хакс не боялся. Всей этой бешеной, разрушительной, запертой Силы. Он видел то, что сам Рен не мог заметить: особой породы самоконтроля, взвинченного, постоянно ожидающего срыва, нервного, но мощного. Это был совершенно не тот самоконтроль, которым жил Хакс. И он бы попытался объяснить Кайло, в чем разница, если бы у них когда-нибудь был повод.
Хакс смотрел на целый ряд того, что недавно было мишенями. Сейчас самоконтроль Кайло явно пропустил удар, но направил его в относительно безопасное русло. И этот всплеск Силы на полигоне стал бы нормальным поводом для беседы еще месяц назад, когда Хакс мог в несколько пунктов объяснить суть своих претензий к методам работы Кайло, основным спорным моментам совместной службы и оценить дальнейшие перспективы.
Но месяц назад он стоял, запертый ядом в собственном теле наедине с сухой мелкой болью. И все потому, что мелькнувшая в глубине рассудка эмоция запустила химическую реакцию отравы: за несколько секунд до потери сознания Хакс привычно вспомнил о Кайло, неравновесном, неравномерном, в очередной раз только что сдержавшим скачок Силы. При всей своей инородности Кайло отчаянно пытался соответствовать целям Ордена и подчинять Силу во благо дела, а Хакс всегда ценил целеустремленность в умении служить главной задаче.
Это была слабая, но сложная по составу эмоция. Видимо, ее хватило для активации всего того яда, которым Хакс надышался за время работы в кабинете.
Потом он помнил только то, что Кайло не позволил ему упасть, придерживая за руку, вытесняя боль за осознаваемые границы, цепляясь пальцами в пряди у виска.
Месяц назад отравленный Хакс не потерял сознание. Он его приобрел. Что-то, ставшее щитом между его мыслями и болью, было частью Рена. Совершенно точно принадлежащее ему, совершенно точно иное. Кайло сделал все возможное, чтобы аккуратно оттеснить разум Хакса от разрушения, удержать его в состоянии покоя, но при этом свой разум ничем не закрыл, вряд ли вообще задумался о том, что сейчас, сливая два сознания в одно, открывает собственные мысли.
Времени не хватило. Нет, Хакс не стал бы влезать в чужие ощущения и эмоции из любопытства, но их отголоски коснулись его сознания и остались там, такие похожие и непохожие на представления о Кайло Рене, на Кайло Рена, на то, каким Кайло Рен видел себя. Хакс не хотел признавать этого, но он бы остался чуть дольше рядом с этими отголосками мыслей, если бы Кайло позволил.
А потом подействовало лекарство, лишающее сознания. Наверное, он зря заснул вот так, не выпутавшись из чужого разума. Потому что теперь в нем осталась частичка сознания Кайло. И Хакс не хотел возвращать ее, терять или забывать.
Он стоял и смотрел на превращенные в пыль мишени, а магистр Рен улетал за картой, которая приведет к Люку Скайуокеру.
***
Обратный отсчет: Две недели до
Лавина всегда начинается со спокойствия. В какой-то короткий миг, наступающий перед грохотом и разрушением, все кажется нереально спокойным.
Этот миг почувствовал Кайло, когда нервные иглы Силы уловили перемены. Запертый в собственных сомнениях, он постарался не заметить еще одну угрозу, и сосредоточился на деталях операции. Благодаря разведке они вывели статистику потерь в свою пользу. Заменяя уверенность решительностью, Кайло приказал расстрелять всех оставшихся в зоне операции поселенцев, а сам готовился к допросу, даже если в мыслях гудело ложным спокойствием мгновением перед лавиной.
Этот миг почувствовал Хакс, когда привычка схватывать детали и анализировать их почти мгновенно выдала сухой результат. В происходящем, во всем этом поиске Люка Скайуокера и повстанцев, появился просчет, из-за чего серьезный крен требовал изменить курс Ордена, учесть неизвестную переменную, которая закралась в ранее безупречное уравнение.
***
Взбунтовавшийся штурмовик сбежал, захватив с собой партизана. Удар не по дисциплине – по самой идее дисциплины! Отправляясь к Сноуку, Хакс считал до трех. Пять раз.
В его сознании замерла, готовая к бою, забытая Кайло частица разума. Совершенно чужеродная. Привычная.
***
Обратный отсчет: 11 дней до
Шлем – действительно надежный способ скрыть эмоции, если все остальные способы неэффективны или… невозможны. Кайло пытался представить, как бы поступил Вейдер на его месте. Не вышло. Пытался медитировать. Тоже не вышло.
Но предчувствие тревоги звенело в нем, шло рябью по мыслям, вспыхивало картинами будущего, и это будущее было объято огнем. Кайло казалось, что пламя разгорится по его вине, что он уничтожит то, чему служит.
Он был обязан доказать свою верность Ордену, ради этого забыв обо всем личном, всем сбивающем с толку, всем, что рвет его на части. О белом солнечном свете, счете до трех, ровном голосе. Как ты это делаешь? Как постоянно запираешь себя в стальные листы брони, чтобы видеть только главную цель своей жизни?
Кайло перестал задавать вопросы тому образу разума, отпечатку сознания Хакса, которые сохранил в памяти в последней попытке спасти его от яда. Надеяться на ответ бессмысленно, ему никто никогда не отвечал.
Сила, оплетая его предчувствия тревожно-красными лучами, рисовала страшные и напрасные картины. Если бы у Хакса было больше одной цели в жизни, он бы смог об этом сказать. Кайло никогда не позволит Силе вломиться в его волю и сделать выбор, который сам Хакс не сделает никогда.
Эту границу он определил себе сам и держался ее ради себя самого, хотя как легко было бы, как безнадежно легко взять и принять решение за них обоих.
Такого никогда не будет.
Погоня за Соло близилась к завершению, но вместо ожидаемого успокоения после проведенной атаки мысли снова и снова тлели в огне неизбежного будущего.
***
Если бы Хакс мог сформулировать описание ошибки, он бы это сделал. Он никогда не подвергал сомнению действия и приказы Сноука, и все же сейчас липкий холод возвращался сотней фантомных подозрений.
Оставалось только смотреть, как отбывает корпус внутренней охраны Старкиллера. Мощные щиты работали бесперебойно, но в коридорах станции и на важных узлах почти не осталось охранников.
А еще эта забытая часть разума Кайло. Что-то скреблось в мыслях, тянуло, исходило смутным предчувствием тревоги и пламени. Первый раз за всю жизнь Хакс подумал, что быть Кайло Реном – невыносимо. Чувствовать это постоянно, сдерживать, действовать вопреки бурлящей темноте, мощной и лишенной рационального начала. Неудивительно, что Кайло стал таким.
Удивительно, что Хакс не смог найти границу между частью чужого разума и своей реакцией на него. Словно только сейчас стало заметно, как многое он знал о Кайло Рене, словно осколок чужого сознания позволил оценить иначе самого Хакса, посмотреть на себя с другой стороны.
Жаль. В жизни Хакса всегда на первом месте стояли амбиции, серьезное дело и Орден, который не допускает – и не прощает – ошибок. Как бы ни было интересно оценить себя иначе, поступить иначе, он никогда этого не сделает.
Хакс отдал приказы, стараясь развести оставшийся личный состав по самым важным точкам. Неправильное значение снова било по уравнению, снова пыталось вывести из строя четкий план. Дел оказалось слишком много, чтобы развить подозрения до связных фактов.
***
Обратный отсчет: 10 дней до
Кайло с трудом остановил шторм внутри себя. Девчонка, не знавшая своей Силы. Он забывал все заслоны, все щиты, все часы обучения. Потому что, заглянув в ее разум, он увидел иную Силу. Ту, которая не разрывает на части, не пытается раздробить его кости, не горит бешеным пламенем.
Он забыл, что такое тоже бывает.
Он не знал, что такое тоже бывает?
На докладе у Сноука Кайло почти выпустил самоконтроль из рук, услышал сквозь затопивший разум темный гул собственный голос, рычащий о правоте. И то, что справа стоял Хакс, спокойствия не добавляло.
Бешенство сорвалось с цепи там, в опустевшей камере, каждый удар меча только подтверждал грядущее с его огнем, неизбежным огнем.
***
Хакс прошел пустым коридором к камере, которую уже никто не охранял. Он знал, что увидит за дверью, ему доложили. И все же переступил порог.
Рен стоял за креслом, недвижимый, замерший, но воздух вокруг него дрожал крупной болезненной судорогой.
Хакс сделал еще пару шагов к Кайло, а потом его разум накрыло чем-то темным, плотным, и забытый осколок сознания Рена, до этого лишь напоминавший о себе, рванулся сквозь все пласты самоконтроля, стремясь покинуть мысли.
***
Кайло не удержался, не смог бы, даже если бы хотел. Все, что жило в нем эти месяцы, ринулось в бой, сжигая мосты. Поэтому рванул в атаку. И замер. Он преодолел заслоны разума Хакса – мощные, но не совершенные – и не смог идти дальше.
Там, среди ровных рядов мыслей и холодных планов, среди тщательно дозированных чувств и редких эмоций, Кайло увидел свое отражение. Оно было чужим в этом сознании, хотя Рен никогда не заходил так далеко, никогда не оказывался так близко, но каким-то образом оставил часть себя в этом разуме, осколком, тенью.
Обратного пути не существовало.
Вся ярость улеглась, растаяло напряжение, поэтому Кайло отступил, открывая свой разум. Хакс имел право знать каждую мысль о себе, каждое пойманное ощущение.
Знать, сколько раз Кайло хотел просто выжечь его волю, но не мог.
Знать, что любое решение Хакса будет только его решением, сколько бы сил еще ни потратил Кайло, защищая и защищаясь от самого себя.
Тем страннее было, что ничего не закончилось. После того, как мысли Рена перешли из одного сознания в другое, связь не потерялась.
Хакс подошел к нему и попытался поддеть край шлема. Кайло снял бесполезную маску – все маски, которые носил – и оказался лицом к лицу с Хаксом. Связанные сознанием безо всяких слов, они разделили поровну каждую мысль, каждое ощущение. Хакс не был привычно спокоен, когда позволил своему рассудку выступить вперед.
«Это не соответствует целям. Моим. Твоим. Ордена»
«Это не было спланированной акцией, Хакс. Оно не управляется рассудком»
«Ты просто не пытался»
«А ты? Ты пытался?»
***
Бессловесный разговор замолк, но связь все еще держалась.
За спиной Хакса оказалась стена, прямо перед ним – Рен, чей взгляд не поднимался выше скулы. Хакс чувствовал этот взгляд, но сам тоже не был в состоянии спокойно заглянуть в глаза Кайло и уйти. Сила еще трещала в воздухе, объединенное сознание ощущало ее переливы. Несмотря на все беззвучные угрозы и непроизнесенные слова, Хакс не чувствовал опасности.
Он никогда не боялся Кайло Рена.
Глава 4. Пустое
Сейчас
Сознание приходит к Хаксу рывками, восстает из пепла, тянется волей. До шаттла осталось две трети пути, который начался, кажется, целую жизнь назад. Сейчас, сейчас он соберет осколки контроля, стянет его куполом над памятью и снова пойдет вперед. Сон, короткий и болезненный, вернул его на десять дней назад.
В тот момент, когда Хакс стоит напротив Рена, но расстояния не имеют смысла, потому что между сознаниями границ не оказывается. И это неожиданно легко. Хакс не боится быть сломленным, ему это не грозит. Он боится поднять глаза на Кайло. Это не похоже на сильную модель аргументации.
Его ответ рискует разойтись с доводами, а проверять, какой из ответов ошибочный, не хочется.
Хаксу кажется, что это неважно.
Он ошибается.
***
Обратный отсчет: 10 дней до
Стоя на мосту над пропастью, Кайло почти не узнал отца, того, кто был отцом Бена. Там, в прошлом.
– Твой сын мертв. Его давно нет, – сказал он, и слова оказались легки.
Легче прямого приказа от Сноука. Рен убил Хана, чтобы Темная сторона приняла его окончательно. Стерла эти глупые воспоминания, сомнения, черту нервной границы, взрывные волны Силы. И Хакса – из всего, что еще осталось в Кайло.
Левая половина тела налилась болью, а вместо решающей и решительной Силы, которую ждал ощутить, Рен увидел вспышки огня вокруг себя, словно вырвавшиеся из недавно пугавших видений будущего. Оно наступило.
Ему не стало легче.
Кайло снова ошибся.
***
Кровь оставляла неровные, глубокие следы на снегу, Сила просилась в бой, казалась морской бурей, но не отзывалась на его волю, уходила вглубь. И каждая новая рана была хуже предыдущей.
Все напрасно.
Все, что он делал, напрасно.
Никогда ему не стать достойным великого предка, никогда не получить контроль над собой, никогда не вырваться из-под влияния Сноука, не совладать с собственной Силой, никогда не победить настоящего соперника. И кем-то для Хакса тоже не стать.
***
Лицо расплавилось в жуткой боли, панической, убивающей налету.
Темное небо сплеталось из пустоты. Пустоты, которой ощущал себя Кайло. Сейчас, честнее, чем когда-либо, он понял, чего в этой пустоте на самом деле следовало бояться.
Мелко дрожащая земля погибала от запертой внутри мощи звезды, которой нельзя управлять. Если бы Кайло мог, он бы оценил эту иронию.
***
Ни один из приказов не сработал. Хакс перебрасывал исчезающие силы, был собран и не отвлекался на странный внутренний дисбаланс.
Сквозь ревущий огонь и скорость срочной эвакуации он получил приказ доставить Рена к Сноуку, чтобы обучение Кайло завершилось. В приказе звучала странная, смутная ошибка.
Как и во многих последних приказах, но объяснить, в чем эта ошибка, Хакс не мог.
Пока не нашел Кайло.
Взвалив его на плечо, с трудом заставляя идти, он понимал, что изменилось.
После их странной немой беседы Кайло забрал из сознания Хакса ту часть себя, которую случайно оставил. И сейчас пустота гудела, непривычная и чужая. Совершенно чужеродная пустота.
***
В каюте горел только световой контур под потолком. Хакс сидел у иллюминатора, отводя взгляд от космоса, вообще закрывая глаза. На открытой медицинской платформе перед ним лежал Кайло, бледный и алый, даже в сером свете каюты пугающе окровавленный. Хакс прижимал ладонью повязку к его лицу. Сожженная, воспаленная корка с вывернутыми наружу краями и пока неизвестной формы разрез, кривой, кажется.
Кайло был в странном, отрешенном сознании, когда медики обрабатывали раны и затягивали повязки. И все же кровь шла, выступала темными пятнами, капала мерно. Пропитывала рукав кителя, но это мало беспокоило Хакса. Под стальными доспехами разума и самоконтроля ощущалось щемящее бессилие.
Он бездумно проводил рукой по волосам Кайло, убирая их от поврежденного лица. На пальцах оставались следы копоти и крови.
Обратный отсчет: 9 дней до
– Верховный Лидер Сноук просил передать, что не винит вас в потере Старкиллера, – сообщил ему высокий адъютант в серой форме. – О самочувствии рыцаря Рена вам лучше узнать в медицинском крыле.
– Это его кровь, генерал – сказала Хаксу врач, и она заметно нервничала, сжимая пальцы на краю планшета. – Словно кровь перестает сворачиваться, раны отказываются зарастать. Наше оборудование бессильно, мы уже дважды собирали консилиум, но пока не нашли решения. Возможно, дело в Силе магистра Рена. Вы можете зайти к нему, генерал.
***
Сейчас
Хакс старается вытащить из памяти всё, что связано с этим днем. Если вспомнит достаточно, вытянет себя следом, как в прошлый раз.
***
Обратный отсчет: 8 дней до
Хакс все-таки зашел в палату Кайло, хотя изначально эта комната предназначалась для обычного существования высшего руководства, и перестроилась в палату наскоро, чтобы не занимать и без того переполненный лазарет. Никакой роскоши, только намек на комфорт и вид из окна на казармы штурмовиков. Где-то за горизонтом угадывалась синяя дымка моря.
Он не сразу смог смотреть на Кайло. Тот все еще был в сознании, но вряд ли хотел оставаться. Вообще оставаться. Заострившиеся скулы и бледно-красный шрам пугали своей резкостью.
Рен находил способы отторгнуть любое лекарство и развернуть вспять процесс восстановления тканей. Хакс не знал, известно ли это Сноуку. Но ему не нравилась мрачная обреченность, с которой Кайло отказывался пережить свое самое серьезное поражение. Хакс и раньше видел, до какого состояния его мог довести проигрыш меньший, чем тот, в котором они оба поучаствовали.
Он сел на край кровати, глядя сверху вниз на Кайло. Открытые глаза – навсегда погибший правый, воспаленный левый. Кривой росчерк шрама от середины лба до скулы. Слева – тонкие провода и капельницы, пытающиеся вернуть жизнь в тело, чей хозяин и раньше проявлял отвратительное упорство.
Аккуратно повесив шинель в изножье кровати, Хакс лег справа, соблюдая разумную дистанцию, и посмотрел на профиль Рена, резкий и контрастный на фоне вечера за окном.
Мягко взял руку Кайло в свою ладонь, сплел пальцы. Для слияния сознаний не был нужен физический контакт.
Зато он был нужен Хаксу.
Кажется, сработало, вот только нынешняя беседа не имела ничего общего с последним разговором, слишком жестким и тяжелым, слишком обезличенным.
Это нельзя было перевести в слова, просто Хакс отдавал свои мысли – те, что о Кайло, свою память о нем, всего себя, чтобы остановить страшное стремление шагнуть в пустоту.
Через тысячу лет пальцы Кайло, переплетенные с пальцами Хакса, потеплели и сжались, а потом почти сразу расслабились. Он заснул, дыша ровно и глубоко.
***
Сейчас
Кайло уводит двуместный корабль от охваченного плазменным огнем корпуса базы. Темный пульс стучит в висках. Границы больше нет. Сила льется в нем, покоренная и мощная, убирает сомнения, выводит мысли начисто.
Остается только страх, один, но тяжелый, и его Кайло не позволит стереть ради всей великой Тьмы.
Кайло боится не успеть.
Выходя в космос, он слышит – многократно усиленный новой мощью – зов. Иногда сигнал страшно обрывается, но возвращается снова, отказывается исчезать.
Он обязан успеть. Иначе всё это не имеет смысла.
***
Обратный отсчет: 5 дней до
Хакс приходил каждый вечер и даже днем, если был перерыв между стратегическими советами, подсчетом сил, перестановкой войск и сбором информации для новых операций.
Личное присутствие Сноука на базе сделало и без того расстроенный персонал откровенно нервным. Хакс сам не заметил, как начал считывать эмоции людей, делать выводы, угадывать настроения по деталям, которые раньше не посчитал бы важными.
И все это он оставлял – советы, разведку и подготовку, чтобы оказываться в личной комнате Кайло. Здесь он чувствовал себя так, словно обруч ответственности, ставший привычным за годы службы, исчезал, не давил на виски.
Он убеждал себя, что это временная мера, потому что Кайло нужен Первому Ордену, а значит, и Хаксу тоже. И все закончится, когда магистр Рен будет в состоянии завершить обучение.
А сейчас, в рамках временной меры, Хакс приходил к Кайло, чтобы, почти не отвлекаться на слова, снова и снова открывать сознание, сплетая их, растворяясь и вычеркивая все цели кроме той, которая была прямо здесь и сейчас.
***
Они оба ощущали конфликт, растущий, словно пропасть, в мыслях Хакса. Добиться власти, сосредоточив в своих руках контроль над армией, руководящей армией – вот его задача. Но что-то тянуло в сторону, отвлекало, и Хакс не хотел давать этому имени, не хотел верить в названия. Пропасть росла, расширяясь и углубляясь каждый раз, когда он засыпал, прижимаясь плечом к плечу Кайло.
Потом, во время очередного совета или смотра, Хакс старался просчитать каждую деталь, сделать все безукоризненно, доказать миру и себе самому: он все был лидером, способный править целыми мирами, когда придет его час.
И снова засыпал в конце бесконечного дня, открывая все двери в своем рассудке, погружаясь в странную, переливчатую, нервную глубину мыслей Кайло.
***
Обратный отсчет: 21 час до
Хакс проснулся среди ночи, словно во сне его резко ударили. Кайло не спал, сидел на кровати, и плечи были напряжены. Он смотрел в лицо Хакса нечитаемым темным взглядом. Не до конца разорванная связь сообщала, что раны снова готовы открыться, словно не зарастали.
– Я заставил тебя? – хрипло прошептал Кайло, не опуская взгляд. – Я был в бреду, я мог утратить контроль над Силой. Даже если нет. Уходи. Иначе все закончится плохо.
– Я выбрал это сам, – спокойно ответил Хакс, садясь на кровати, чтобы оказаться лицом к лицу. – Не знаю, что будет последствием выбора, и ты прав, все может закончиться плохо. Но не сейчас.
– Генерал Хакс.
– Магистр Рен.
– Ты не представляешь, к чему это приведет. Но ты чувствуешь, что тебя разрывает на части. Я знаю это чувство. Я его тебе не желаю.
Вместо ответа Хакс подался вперед, не зная, что приняло решение – он сам, вновь обретенная часть иного сознания, порыв воли – прижался лбом к виску Кайло, зарылся пальцами в волосы, вдохнул запах и тепло кожи.
Руки Кайло сомкнулись у него на спине, притянули ближе. Что-то неописуемое, необъятное, искрящееся, сильное оказалось рядом с его мыслями, не решаясь шагнуть дальше, но Хакс сам сделал первый шаг, всем разумом, до последней доли, растворяясь в этом ощущении.
Медленно откинувшись назад, Хакс потянул Кайло следом, лег так, чтобы не задеть его швы на плече и ребрах, вытянулся, прижимаясь плотнее, сквозь ткань одежды ощущая, как расслабляются мышцы под ладонями.
Кайло оказался сверху, но его вес ощущался приятной тяжестью. Хакс смотрел на себя его глазами, сквозь прочную связь сознаний, и видел неузнаваемо свое лицо, так, словно в комнате было светло, словно солнечный свет касался его левой скулы.
Он прикоснулся ладонью к неповрежденной левой половине лица Кайло, повторил контур брови, переносицы, обрисовал губы и, продолжая движение от подбородка вниз, по шее, прижался к ребрам выше шва глубокого пореза – там, где сердце стучало, живо и быстро. Очень быстро.
Хакс не перепутал реакцию – ни свою, ни Кайло. В их сознании она определилась как единое приятное тянущее тепло. Хакс успел увидеть яркие картинки-образы-мысли раньше, чем Кайло мягко оборвал связь.
Даже оставшись внутри собственных голов, они не расцепили рук.
Кайло попытался лечь так, чтобы не касаться пахом бедра Хакса, но тот чуть потянул на себя, ощущая напряжение столь же сильное, и ничуть его не смущаясь.
Сознание снова сплелось воедино.
«Ты ранен, Кайло»
«Кто сказал, что нам нужны тела?»
Это прокатилось тугой волной – от затылка и вниз, разошлось по ребрам, как сотня прикосновений, горячо провело по животу и превратилось в пульсирующий ритм по всему телу, мягкий, сильный, непередаваемый. Хакс перестал существовать, полностью, по молекуле уходя в эти ощущения, отдавая все, что было, забирая все, что Кайло отдавал, дарил, внушал.
***
Обратный отсчет: 14 часов до
Утром Кайло не оказалось в комнате, но Хакс не слышал их единым сознанием, когда тот проснулся и ушел. Он первый раз остался здесь до утра.
Обычно приходилось возвращаться в свою комнату почти сразу после того, как Кайло засыпал.
Обычно они ограничивались сплетенными пальцами и сознаниями. А сейчас тело помнило то, что произошло с разумом, и Хакс ни на секунду об этом не жалел.
***
Сейчас
До шаттла остаются считанные шаги, а там есть и медицинский отсек, и вода. Просто дойти. Ты должен, Хакс. Вспомни это тепло вместо крови, вспомни, как ты был нужен, как растворялся в общем сознании. Держись за него.
«Я жив»
Сознание затухает, вырывается снова, тянется к памяти. Я ЖИВ
***
Обратный отсчет: 13 часов до
Хакс нашел Кайло в командном отсеке. Бледный, но вполне живой, он чуть кивнул, выходя из зала, превращенного в кабинет Сноука, а потом скрылся за поворотом коридора.
– Верховный лидер Сноук вызывает вас, генерал, – тот же серый адъютант обратился к Хаксу. – Это срочно, хорошо, что вы сами явились даже раньше, чем вас вызвали.
Проклятое злорадство прорезалось в словах адъютанта, в его осанке, в манере уступить дорогу в кабинет.
– Генерал Хакс, – приветствовал его Сноук. – Надеюсь, вы не откажетесь возглавить и провести операцию против повстанцев. Разведка сегодня ночью нашла базу, серьезную и с точки зрения собранной там техники, и с точки зрения слетевшегося туда командования. Отправка через два часа, у вас есть время подготовиться.
***
Кайло задержался в зале совета, пока все остальные не ушли. Полученные раны отстранили его от личного участия в операции, оставив только право совещательного голоса.
– Ты не можешь не чувствовать, что здесь слишком много совпадений, – медленно сказал Кайло, когда они остались одни. – Все похоже на любительскую постановку, где даже этот зал был готов на час раньше, чем пришла информация разведки.
– Возможно, здесь даже больше от постановки, чем я могу представить, – тихо ответил Хакс. – Именно поэтому я и должен лететь. Ты чувствуешь что-то конкретное?
– Бурю, – после короткого молчания подвел итог своим предчувствиям Кайло. – То, что произошло на Стракиллере – предвестник, не сама буря. Сейчас она ближе. Всё поменяется. Хочешь, покажу?
– Нет. Предпочту идти на дело с холодной головой. Чего Сноук хотел от тебя?
– Сегодня днем начинается последний этап моего обучения. Я стану тем, кем должен был стать.
Прежде, чем покинуть зал, Хакс подошел и коротко коснулся губ Кайло своими. Без лишних сантиментов и драмы долгих прощальных разговоров. Просто Кайло коротко выдохнул, а Хакс поймал сорвавшийся воздух, удержал его тепло на мгновение… и отправился на очередную войну.
***
Обратный отсчет: 8 часов до
– Магистр Рен, приступим.
– Я слушаю вас, Верховный лидер.
– Ты выглядишь куда лучше, чем пару дней назад. То, что ты сделал с Соло, пошло тебе на пользу. Осталось обрубить последний поводок, тянущий в ложном направлении.
– Готов к любому приказу, Верховный лидер.
– Он уже отдан. Не тебе, считай это подарком к Посвящению.
– Кажется, я не совсем вас понял.
– Сегодня генерал Хакс умрет. Сконцентрируйся, чтобы почувствовать момент, когда это случится. Признаться, я собирался добиться его смерти раньше, но ты спас его, сама Темная сторона руководила тобой. Нужно было дождаться идеального момента, такого, как сегодня. Ты все сделал правильно, Рен. Когда почувствуешь его смерть, сосредоточься на ней, сделай ее последней точкой своего пути.
– Операция провалится?
– Не обязательно. Повстанцы предупреждены об атаке, но некоторые аспекты мы предпочли скрыть. Жертвы будут обоюдными, но я не зря отправил лучших людей. Даже жаль, что Хакс погибнет вот так. Но он стал слишком амбициозен, слишком умен и слишком близок к тебе. Хотя это ведь ты полез в его голову… Темная сторона выбрала того, чья смерть будет иметь к тебе прямое отношение, чтобы удар был нанесен не тобой, но из-за тебя. Ты выбрал его. Он выбрал тебя. Ты выбрал Темную сторону. У меня есть прекрасный претендент на его место, он будет отличным генералом. А ты – лучшим из моих учеников. Иди и медитируй, пока не почувствуешь последний удар сердца Хакса.
***
Обратный отсчет: 7 часов до
Они были предупреждены, не иначе. Шквальный огонь разнес два корабля атакующей группы штурмовиков еще на подходе. Спасательный шаттл приземляется в десяти километрах от точки столкновения с противником, экстренным торможением, вряд ли снова сможет взлететь, но оттуда смогли бы вызвать помощь выжившие. Если бы таких оставалось больше пары десятков.
Хакс не знал, что у повстанцев есть такая тяжелая техника и мощные, хорошо обученные бойцы. За два часа боя потери среди штурмовиков фатальны. Вызванный для отхода транспорт с орбиты не явился, и Хакс вышел из укрытия – обломков командного штаба – чтобы настроить связь.
Рассекающая боль косой полосой вспыхнула слева.
– Извините, генерал, приказ Сноука, – Фазма спокойно и решительно подняла оружие для смертельного залпа. – Ваша смерть необходима Ордену.
Она медлила, и, если бы Хакс хотел узнать, почему, был бы мертв. Но он заметил летящий обломок обшивки сбитой ракеты, поэтому ломано, медленно согнувшись, смог уклониться. А Фазма не успела: горящий металл врезался в нее на полной скорости, отвратительный звук ломающихся костей, рвущегося мяса, покореженной брони на короткий миг заполнил слух. И исчез. А вот глубокая рана осталась. Бой еще не закончился.
***
– Командующий Сноук, к вам магистр Рен, – доложил адъютант.
Кайло шагнул в комнату, штурмовики из охраны синхронно развернулись и вышли, оставив оружие. Сноук молчал. И Кайло молчал. Слова ему не требовались.
Он почувствовал это час назад, словно его сознание все еще было связано с сознанием Хакса. Кайло был предателем. Но ничто из всего, что он когда-либо предал, ему не принадлежало, не было его частью, не имело ценности. Вся кровь на его руках была бесцветной. Наверное, именно поэтому в жертву Темной стороне следовало отдать того, кто наконец-то что-то значит для Кайло.
Или нет.
Не следовало.
Вместо медитации Кайло заглянул в ту часть себя, которую ненавидел годами. Это была грань между Силой и Беном. Мертвым забытым Беном и нестабильной яростной силой. А потом Кайло просто дал сигнал атаки.
– Примеры прежних великих ситхов учат нас, что полное, лично пережитое уничтожение прежних привязанностей – обязательная часть становления, – голос Кайло не вздрогнул, Сила сковала воздух, заставила время замереть. – Это хорошая жертва. Но не единственная. Я предпочитаю тот сценарий, где ученик убивает Учителя.
Обратный отсчет: 2 часа до
Стены корпуса дрогнули от крыла до крыла, время резко зазвенело перетянутой струной. Выпущенный на волю ураган Силы не смог бы остановить ни Сноук, ни сам Кайло.
Он остановился сам. Тогда, когда база представляла собой место взрыва, направленного внутрь, выжженная, вывернутая с корнем, смешанная с пылью.
Первый раз в жизни Кайло почувствовал себя единым.
***
Сейчас
Хакс приходит в себя на пороге спасательного шаттла. Кажется, он все-таки добрался до походной операционной, и даже смог ею воспользоваться. Боль притупилась, но не исчезла, зато кровь из раны больше не идет.
В голове есть только одна мысль, направляемая им к Кайло через весь огромный пустой космос, если это важно: «Я ЖИВ»
На небольшую поляну рядом с шаттлом приземляется двуместный звездолет.
«Я знаю»